Potamon (из книги Н.Ф. Золотницкого)

"Пресноводный краб. - Telphusa fluviatills

Очень оригинальное и крайне интересное животное. Это тот самый краб, изображение которого постоянно попадается на античных римских и греческих медалях и который служит одним из самых любимых народных кушаний жителей Южной Европы. Водится преимущественно на берегах пресноводных озер, рек, ручьев Италии, Сицилии и Греции, а у нас — на Кавказе по обрывистым берегам р. Куры выше Тифлиса и в Крыму.
Пресноводный краб. Вверху над ним бокоплавы в нат. велич.
Тело его округло-квадратное, приплюснутое, в виде толстой
деревенской лепешки, покрытое твердым неровным роговым щитком. Ног 5
пар, из которых одна пара с крупными клешнями; глаз пара, на длинных
стебельках, вследствие чего они сильно выдаются из-под щитка и видят
отлично не только то, что впереди и с боков их, но и то, что происходит
над ними. Щупальца небольшие, едва заметные.
Цвет его темно-буро-зеленоватый, словом, цвет сгнивших водорослей;
местами окраска эта светлее, в особенности же на верхних члениках, так
сказать бедрах, ног.
У нас особенно обильно водится в речках на Кавказе, где встречается
преимущественно в чистых мелких ручьях с каменистым дном, и в хорошие
солнечные дни можно наблюдать, как он предпринимает целые путешествия
вверх и вниз по ручью, подкрадывается к головастикам, молодым форелькам
и чрезвычайно ловко схватывает их своими клешнями. В серые же дни
прячется под камнями, к которым чрезвычайно подходит по окраске. Даже
клешни, которые на конце красного и фиолетового цвета, не выдают его
своей яркостью. Выносливость его весьма велика, но при условии, чтобы
вода не слишком нагревалась и была чиста.
Линька происходит в начале сентября. Перед ней краб меняет свой
коричнево-зеленый цвет на желтоватый, причем резко выступают
красноватые полоски на ногах. Самый процесс линьки очень мучителен, и
много крабов погибает в это время. Тотчас после линьки краб бывает
сверху темно-серого стального цвета, снизу белого, а клешни окрашены в
ярко-оранжевый цвет. Такая же окраска бывает у молодых особей. Краб
этот очень хищное животное и не щадит своих родичей, так что во время
линьки вылинявшие раньше самым варварским образом съедают только что
слинявших.
Краб этот не представляет редкости и находился довольно долгое время
в аквариуме Московского Зоологического сада, куда он прислан был с
Кавказа покойным Н. Н. Шавровым.
Всех присланных сюда крабов было четыре, но два погибли или во время
перевозки, или вскоре после нее, будучи привезены совершенно избитыми,
искалеченными. Оставшиеся в живых были посажены сначала просто в
жестянку, где пробыли около недели, а затем пересажены в большой
аквариум. Дно этого аквариума было покрыто толстым слоем мелкого
белого, так называемого воробьевского песка, а сверх него положено было
два камня с выдолбленными снизу пещерками, в которых крабы сидели
спрятавшись (в песок они никогда не зарывались).
Воды в аквариум налито было едва на [sup]1[/sup]/[sub]2[/sub]
вершка, так что она не покрывала им даже спины, а растительности в нем
не находилось положительно никакой. Крабы эти приходили в движение
только вечером, а днем, избегая всячески света, прятались в норки и
выходили оттуда только тогда, когда давали им корм. Кормом им служили
довольно большие куски мяса и рыбы, живой или мертвой. Куски эти они
обыкновенно утаскивали к себе в норы и там поедали. Нередко куски эти
лежали у них так долго, что белели и начинали даже разлагаться. Кормили
их довольно редко — дня через два или три. Вода в аквариуме стояла без
перемены, а экскрементов никогда не вычищали: они сами исчезали,
смешиваясь с песком.
Когда дотрагивались до крабов, то они начинали пятиться и поднимали
клешни кверху, принимая как бы угрожающий вид. Затем, еще одно из
курьезных явлений была способность их ходить всевозможными способами:
передом, задом и боком. Особенно же странно и смешно было беганье
боком, когда они спешили. Иногда также они приподнимались еще на
лапках, причем последние совершенно выпрямлялись, как палки, и крабы
принимали такой вид, будто они стоят не на ногах, а на каких-то
подставках или ходулях.
Крабы никогда не сидели вместе, а всегда каждый в своей норке и,
завидев друг друга еще издали, старались почему-то тотчас же убежать
как можно дальше один от другого.
Во все время своего пребывания в Зоологическом саду крабы эти линяли
всего только раз, но как произошел самый процесс линьки — этого не
видели. Нашли лишь одни результаты: отброшенные щит, клешни и глаза.
Щит оказался лопнувшим с нижней стороны, клешни были сняты без всякой
трещины и вообще всякого повреждения, словом, как перчатки, а глаза
тоже сохранились целиком, но не были соединены со щитом.
Крабы эти прожили в неволе 1[sup]1[/sup]/[sub]2[/sub] года и умерли
только зимой от неизвестной причины, быть может, даже от недостаточно
хорошего ухода. После смерти щиток их, вопреки мнению большинства,
нисколько не изменился и сохранил тот же цвет, как и при жизни.
Крабов этих можно содержать даже и просто в террариуме, в котором,
однако, надо устроить небольшой мелкий бассейн с водой, хотя бы просто
в виде противня, и наложить в него камней. Почва в этом террариуме
должна быть песчаная и притом постоянно влажная. Кроме того, в него
надо посадить одно или два деревца.
Вот как описывает жизнь своих крабов в террариуме Ф. Ф. Каврайский —
первый, насколько мне известно, произведший такого рода опыт.
«Как только крабы мои были пущены в террариум,— рассказывает он[sup][color=red]1[/color][/sup],—
они быстро разбежались по сторонам, видимо не доверяя друг другу, и,
надо сказать, не без основания, так как ни на кого они не нападают с
таким азартом, как на своих сородичей. Поэтому первое правило
содержания этих ракообразных в неволе заключается в том, чтобы выбирать
для сожительства экземпляры по возможности одинаковых размеров, иначе
более сильные не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат более слабых.
Горе также линяющим, и потому мягким и беззащитным; они не рискуют
линять, сидя в воде, если в террариуме находится хотя один соплеменник,
и прячутся в глубокие норы, вырытые под камнями.
Из семи крабов, пущенных мной вечером в террариум, к утру остались
только три наиболее сильные; остальные были безжалостно растерзаны и
съедены, причем остались только самые жесткие части панцирей и клешней.
Оставшиеся в живых сначала бродили по песку вдоль стекол, но не по
поверхности, а вырывая как бы траншею вокруг всего террариума, так что
вскоре вдоль всех четырех сторон был прокопан ход такой глубины, что
крабы могли совершенно скрываться в нем. Затем каждый из них облюбовал
себе какой-нибудь большой камень и начал подрываться под него,
устраивая себе нору во влажном песке. В этих норах крабы сидели почти
весь день и выходили есть только к вечеру; в воду отправлялись
сравнительно редко и сидели в воде не очень долго и то только в самые
жаркие дни.
Я давал своим питомцам различный корм: кусочки мяса, дождевых червей
и насекомых. Мясо они ели неохотно и то, когда другого корма не было, а
любимой их пищей были, безусловно, насекомые, из которых они отдавали
предпочтение кузнечикам, за которыми охотились с большой ловкостью.
Быстро гоняясь за добычей, они не только забирались на горку,
сложенную из камней, но даже карабкались по стволу и лазили по ветвям,
стараясь достать кузнечика, усевшегося где-нибудь на конце ветки. При
этом крабы проявили немало ловкости и производили впечатление каких-то
гигантских пауков, гоняющихся за насекомыми. Поймав кузнечика, краб
брал его клешней поперек тела, приседал на задние ноги, так что
передняя часть тела поднималась вверх, а все туловище принимало
наклонное положение, и подносил кузнечика ко рту. Получалось
прелюбопытное положение, причем краб до смешного походил на человека,
курящего толстую сигару, которая постепенно укорачивалась, уходя все
глубже и глубже в рот. Во время этой процедуры задние длинные ноги
кузнечика отламывались и шли потом в пищу лишь в тех случаях, когда не
было решительно никакой другой добычи.
Кроме кузнечиков крабы любили и других, более жирных насекомых:
черных тараканов, больших сумеречных бабочек и т.п. Между прочим, я
давал им гусениц и бабочек шелкопряда, которых они охотно пожирали,
растерзывая на части своими клешнями. Вообще они всегда пользовались
ими для поднесения пищи ко рту. Кроме мяса и дождевых червей крабов
можно отлично кормить также мотылем. Они едят его с удовольствием».
Из заграничных наблюдений особенно интересны наблюдения Винцера.
Поместив двух крабов в аквариум, он заметил вскоре, что они никак не
могут ужиться. Более крупный то и дело старался схватить за глаза более
мелкого и, по-видимому, его ослепить. Но маленький не так-то легко
сдавался. Он прижимал свои стебельчатые глаза, бросался на врага с
ожесточением, старался всячески и клешнями, и ногами его повалить, но в
конце концов сил не хватало, и он обращался в постыдное бегство и
спешил укрыться в устроенную им в гроте норку. Мало-помалу страх
настолько овладел маленьким, что он наконец как-то ухитрился вылезти из
аквариума и был найден забившимся в одном из углов комнаты. Водворенный
вновь в свое старое помещение, однако, он прожил тут не долго, так как
был во время путешествия по комнате защемлен дверью и после этого никак
не мог оправиться.
Нападения, однако, этих на вид скромных животных не ограничиваются
одними собственными родичами. Они способны нападать даже и на более
крупных животных. Целлер рассказывает, что такой краб напал у него
однажды на черепаху, вцепившись ей в шею, а когда черепаха втянула шею,
то старался ущипнуть ее за живот близ задних ног. В другой раз тот же
краб напал на тритона, погруженного в спячку, и съел его до последнего
кусочка"
Золотницкий Н.Ф. Аквариум любителя